Кнерик Николай Иванович, старшина запаса. В Афганистане – с осени 1982-го по зиму 1984 года в должности командира боевой группы.

 

За бортом самолета проплывает пустыня. Наконец появляются киш¬лаки, глиняные хижины. Не верится, что где-то здесь находятся банды, на борьбу с которыми мы брошены сюда. Через несколько минут я впервые вступлю на чужую землю... Как встретит она?.. У нас приказ — без причины огня не открывать, соблюдать строжайшую конспирацию. Вертолеты летят на малой высоте — делают резкий разворот, плавно са¬дятся. Мы, как на тренировке, десантируемся, занимаем круговую оборону. Борты уходят. Я — заместитель командира боевой группы. Ребят не узнать, все сосре¬доточенны и внимательны. Впереди метрах в двухстах — кишлак, там, по данным разведки, должна находиться банда. Кишлак кажется вымершим... У командования — совещание. Что-то по карте не сходится место нашего десантирования. Тут, кстати, задержали двух стариков — мирные дехкане. Через пе¬реводчиков узнают, что нужный нам кишлак находится километра три пра¬вее. Видимо, вертолетчики очень уж за нас волновались... Приказ — с соблюдением предосто¬рожности, в боевом порядке выдвинуться к заданному рубежу. Моя боевая группа прикрывает правый фланг подразделения. Я иду в правом боевом дозоре. По пути осматриваем разные строе¬ния из соломы и тростника. При осмотре одного из них на нас бросились две собаки ростом с теленка, пришлось нарушить и без того не соблюдаемые меры скрытности... Головной разведдозор сообщил, что в километре замечено передвижение каких-то групп. Над нами засвистели пули. Душманы засели как раз в том месте, где должны были десантироваться мы по плану. А место там действительно для засады очень удобное — старый дом-крепость, высохшие ары¬ки, дувалы, деревья. Крепко окопались душманы. Мы залегли. В дело вступили ми¬нометчики и взвод гранатометчиков, обработав район, который сразу же окутался дымом и пылью. Уже без единого выстрела мы выд¬винулись и заняли основные позиции противника, чтобы не дать уйти из кишлака басмачам. Но теперь зада¬ча наша осложнилась — в тылу оказалась еще одна группировка противни¬ка, которая обстреляла нас. Теперь она, захватив раненых и убитых, находилась где-то в нашем тылу. Мне повезло — в первую боевую операцию (а я охраняю тылы — у меня три позиции) находимся в настоя-щей крепости с башнями. На каждой башне — по позиции. В общем, удоб¬но: и тыл охраняем, и сами круговую оборону держим. До наступления темноты занимались оборудованием позиций. У меня «блик» — ночной бинокль, нужная вещь. Со мной на позиции замполит — капитан Бочков. Ночь отдежурили нормально, изредка сраба-тывали «сигналы». Место сработки сразу же обрабатывалось пулемета¬ми и автоматическими гранатометами.

 

 ХI/1982. Амударья — коварная река, меня¬ющая русло и даже фарватер. Нас выбросило на узкий перешеек между рекой и плоскогорьем на тропу, по которой, согласно данным разведки, проходили частенько банды, малочисленные и трудноуловимые. Сосредоточив четыре позиции на левом фланге, мы начали окапываться. Не заметили, как стемнело – у первой боевой группы чуть не произошло ЧП. Двое солдат – Голубовский и Сергеев – ставили «сигналки». Неожиданно одна сработала. Охранение, увидев в свете ракет людей у «сигналок», открыло огонь по ним, благо товарищи успели укрыться в расщелине. Но в свете ракет увидели другую группу – это были душманы. Мы, обнаружившие себя раньше времени, вынуждены были только обстреливать их издали. Об огне на уничтожение не было и речи. Мой наблюдатель, снайпер Кудрицкий, доложил, что у нас по фронту, метрах в двухстах, кто-то передвигается. Отсюда стрелять не имело смысла, и я, захватив Кудрицкого и Скажевского, на свой страх и риск, позабыв все инструкции, пошел туда, набрав побольше гранат. Но там никого не нашли. Неожиданно метрах в сорока сработала «сигналка». Наши открыли по ней огонь, мы залегли, а то, не дай бог, заметят людей у «сигналки», то есть нас. Вокруг стали рваться мины. В общем, подавленные, но невредимые мы вернулись на позиции. Утром оказалось, что басмачей мы все же пропустили. Они прошли всего в полукилометре слева, обогнув наши позиции. Сплоховали наблюдатели, нужно смотреть не только вперед, но и на фланги.

 

ХI/1982 Разведка показала, что в ходе наших операций многие душманы скрывались на островах Амударьи. Нас срочно выбросили на их предполагаемое местонахождение, но, кроме тростника, мы ничего там не нашли. Там и остались на ночь. Около трех часов ночи наблюдатели сообщили, что по ночным приборам видно, как на остров переправляется большой табун лошадей или стадо коров. Замечены также и люди. Нас не очень прельщало, что стадо прокатится по нашим позициям. Пришлось открыть заградительный огонь. Испуганные пастухи, поившие коров, разбежались, неуправляемое стадо всю оставшуюся ночь оглашало окрестности ревом. Утром пришли борты.

 

ХI/1982 Нас предупреждали, что там, куда нас выбросят, раньше была неофициальная база душманов, поэтому мы готовились тщательно. Утром нас бросили туда. Моя боевая группа расположилась сверху над кишлаком четырьмя позициями. Было тихо. Горный кишлак кажется вымершим. Задержали двух дехкан на ослах. При осмотре нашли исламскую литературу и пистолет, сразу же их отправили в тыл на КП. А около ущелья вовсю разгорелся бой. Душманы из пещеры отстреливались. Шура Шатров из станкового гранатомета вел обстрел пещер. Один душман не выдержал, побежал, отстреливаясь, но его тут же подстрелили. Он свалился в яму. Для его захвата выделили восемь человек из моей группы и в том числе лейтенанта Лопушко. Долго спускались, наконец нашли раненного душмана – ноги у него были перебиты, рана в боку. Бура не было видно, только патроны. Он его, видимо, выбросил в ущелье. Пошли дальше, напоролись на душманов. Они отстреливались. В результате двоих мы убили, двоих ранили и четырех взяли в плен. Далее, при дальнейшем тщательном осмотре, нашли в пещере еще одного, а затем и винтовку. Надо было возвращаться, как раз подошли сарбозы. Всех пленных сдали им. Но опять началась стрельба – еще в одной пещере нашли душманов, они скоро сдались. В общем, поднялись на верх только вечером. Все очень устали.

 

ХII/1982 В районе Калай-нау, куда нас выбросили, европейцев ни разу не видели. Душманский район. И неудивительно, что при десантировании уже вовсю нас обстреливали. Появились раненные. Я, Лопушко и Поршнев пошли головным дозором и сразу же напоролись на двух душманов, которые открыли огонь. Душманы явно уходили, а затем спрятались где-то в ручьях. Мы спустились за ними. Володя Поршнев молодец – увидел расщелину, услышал там шорохи. Рисковать не стали и бросили гранату. И не ошиблись. Затем из маленького кишлака, что был внизу, стали по нас стрелять. В целом, кроме обоюдного огня, за весь день ничего не произошло. Слишком нас мало, чтобы прочесывать местность. Бортов что-то не было. Огонь душманов усилился, с соседских гор и сопок стали спускаться другие душманы. Мы лихорадочно стали готовиться к круговой обороне. Но вот услышали долгожданный гул вертолетов, те сделали несколько заходов, обработали нурсами позиции душманов и взяли нас.

 

I/1983 Эта операция в Андхое запомнилась на всю жизнь. Густой туман, вечер. Борты идут низко, нас – человек сорок. Летим на засаду на пересечении дорог. Резко завершив разворот, высаживают нас и улетают. Необходимо скрыто пройти километр и там окопаться. Подразделение стало передвигаться в данном направлении, я руководил отправкой грузов. Со мной – Скажевский, Кудрицкий. Отправив почти все, мы еще раз осмотрели местность и пошли. Тем временем совсем стемнело, хоть глаз выколи. Естественно, мы пошли в другую сторону, не туда. У меня радиостанция, нас спрашивают, мы отвечаем, что идем. Уже прошли километра три – вместо одного. Услышали звон пастушьего колокольчика, пошли на него. Залаяла собака, на звук выскочили люди с фонарями. На свету мелькнуло оружие. Скажевский, молодец, подлетел сзади, выбил у одного пистолет, остальные, увидев нас, вооруженных до зубов, подняли руки вверх. Захватив пленных и погрузив на них груз, мы нашли своих. Быстро окопались, саперы установили на дорогах мины направленного действия с дистанционным управлением. Где-то в полночь увидели свет фар двух машин. Они быстро приближались. Мы ждали команду открыть по ним огонь. Неожиданно метрах в пятидесяти они остановились. В прибор ночного видения четко было видно, что в кузове сидят душманы. Около сорока человек. На кабинах – пулеметы. Наступила тишина. Почему-то не сработали мины. А взрывы их являлись сигналом к открытию огня. Видимо, главарь с автоматом и гранатой в руке пошел на наши позиции, ориентируясь на звук колокольчика от антенны, приняв его за пастуший колокольчик. Саша Михальков крикнул «стой!» и открыл огонь. Первый выстрел гранатомета не попал в машину. Душманы стали выскакивать из них и открыли ответный огонь. Небо озарил фейерверк трассирующих пулеметных и автоматных очередей. Со второго выстрела гранатомета загорелась, одна, а затем и вторая машина. Бой разгорелся. У нас появились убитые. Бандиты в панике метались перед позициями. Вдалеке остановилась и повернула назад третья машина. Так вели перестрелку всю ночь. Работали в основном снайперы и пулеметчики с приборами ночного видения. Утром, осмотрев местность, нашли около двадцати убитых и несколько тяжелораненых. В этом бою погиб лейтенант Савин, наш командир.

 

II/1983 Вокруг «зеленой зоны» - высокие холмы «Зеленку» прочесывают. Нас выбросили на холмы, чтобы бандиты не ушли. Естественно, уже при высадке началась стрельба. Вертолеты не касались земли, и мы прыгали с высоты 2-3 метра. Заработал наш АГС, прикрывая высадку. Бандиты переправлялись через ручей. В общем, проползали часа два по сопкам, но бандитов не выпустили. В сопках сделаны укрытия от песчаных бурь. Там они и укрылись. Мы повели прицельный огонь по этим щелям. Прямо-таки не верилось, когда из небольшой щели вылезало человек по семнадцать с поднятыми руками. Но было и такое, когда один душман держал всю нашу группу в течение двух часов, не давал высунуться, укрывшись в пещерах. Вел прицельный огонь. Пришлось вызвать вертолеты и бомбить. Он там и остался. А все-таки удобно стрелять сверху вниз. Но удивительно, когда душманы бегут, вокруг рвутся гранаты АГС, а они не падают.

 

III/1983 Самая длительная операция проходила месяц в Аккупруке. Началась с Мазари-Шерифа, где душманы захватили девятнадцать наших специалистов, работающих на заводе. Убили охранника и хотели переправить их в Пакистан. Нас срочно выбросили в горы Аккупрука, что в двухстах километрах от Кабула. Выбросили удачно – у сына главаря банды была свадьба… А то бы триста штыков встретили нас у вертолетов. Быстро заняли круговую оборону, окопались. Поставили минные ограждения и начали работать – где-то здесь прятали наших специалистов. Работа была в основном разведывательная, так как конкретно местонахождения их мы не знали. Зарылись в землю, в скалы. Каждую ночь ждали нападения. Товарищи из Москвы использовали междоусобицы банд, но в течение трех недель результатов не было. Ночью иногда велись переговоры с представителями банды. В конце концов захватили пленного. Но ночью он пытался бежать, захватив у сарбозов автомат. Его обнаружили – при побеге упал в яму и сломал ногу. Утром, зная, что за побег его расстреляют, стал давать показания и все, что знал, рассказал. Через двадцать минут в небе увидели борты, они шли штурмовать крепость, где находились наши специалисты. Был бой. Крепость взяли штурмом. В результате нашли наших: шесть раненных, шесть живых, шесть убитых, один был в тяжелом состоянии. В целом операция прошла удачно, если не считать одного нашего подорвавшегося на мине солдата и нескольких раненных.

 

IV/1983. Как обычно, выбросили на блокировку кишлака, кругом пески. И как всегда, высадили немного не туда. Впервые блокировали такое большое расстояние. Так что промежутки между позициями были до ста метров. Надеялись на «сигналки». Одну из них поставили на мостике напротив позиции, возле входа в кишлак. Быстро стемнело. Не успели распределить дежурство, как «сигналка» сработала. В свете ракет увидели разбегающихся душманов. Двое из них бежали и с испуга прямо на нашу позицию. Повели огонь на уничтожение. Почему-то молчал пулемет Глинского. Отбились, никого не пропустили. Глинского, оказыва¬ется, слегка зацепило. Утром нашли чалму, несколько тюбетеек и... калоши, много крови. Что характерно, они своих раненых и убитых всегда забирают.

 

28.V/1983. На праздник прилетели на базу, пошли в баню, неожиданно «тревога», срочно на аэродром. Снова — на операцию. В беду попала наша маневренная группа. Душманы устроили засаду и расстреливали ее в упор из гранатометов. Мы впервые в истории боевых операций совершили ночной десант на вертолетах в районе боевых действий. Кругом все горело, было много под¬битых машин. Оцепили район, чтобы ни одна живая душа не ушла. Утром отправили раненых, нас бро¬сили на прикрытие остатков маневренной группы. Душманы закрепились на одной стороне дороги. Мы — на другой. Ведем перестрелку. Огонь плотный. Я высунулся, и сразу же в лицо брызнула земля. Рядом со мной ранило в горло начальника заставы Койду. Но вот на дороге показались БМП и БТРы, теперь уже они из пушек и пу¬леметов поддержали нас.

 

VI/1983. Прочесывали местность. Никого не обнаружили, хотя район считается душманскнм. Стали ждать вертолеты, через час они пришли. Улетели на базу. Нет нигде Кудрицкого, оставили там одного. А прошло уже полтора часа. У него с собой только винтовка. Срочно выделяют три борта, и мы ле¬тим обратно. Начинаем волноваться за Кудрицкого. Садимся. Наш Кудрицкий преспокойненько сворачивает плащ-палатку — только что проснулся.

 

VII/1983. Жарко, кругом песчаные барханы и верблюжьи колючки с саксаулами. Нас выбросили, как обычно, с дневным запасом воды и двухдневным сухим пайком. На солнце жара шесть¬десят градусов. Цель старая — не дать уйти банде из близлежащих кишлаков. Кто-то что-то не рассчитал, но в такую жару днем вертолеты не лета¬ют, а ночью не могут. Вода кончается. Кругом пески. Остатки ее вскипятили с верблюжьей колючкой. Говорят, лучше жажду утоляет такой навар. Пьем через полчаса по глотку. На третьи сутки ребята стали закапываться по горло в песок, легче переносить жару. Начался «афганец» — ветер. Ничего не видно, но стало немного легче. Утром на четвертые сутки захватили не¬большой караван из пяти верблюдов. Там должна была быть вода. Но ее оказалось очень мало — на полсотни человек. Почувствовав на губах влагу, ребята одурели. Оставив заложников, отп¬равили караван за водой. Через четы¬ре часа они привезли воду, сами ее при нас попробовали. Когда мы напились, как по заказу прилетели вертолеты за нами. До операции у меня было семьдесят два килограмма, после стало шестьдесят четыре.

 

VIII/1983. К этому времени мои ребята подна¬копили опыт, стали выносливее. Куда-то исчезли игривая показная бравада, детская невыдержанность, хвастовство. А отличаются они друг от друга не сроком службы, а мастерством и смекалкой. Мы стали специалистами по рытью позиций, лазанию по сопкам, большим марш-броскам; одного нам не хватало: умения прочесывать большие кишлаки и городки. Вернее, маломальский опыт был, но мы ограничивались не¬большими горными поселениями, стойбищами. Ташкурган и стал тем большим на¬селенным пунктом, где с лихвой хватало и домов, и населения, и басмачей. Остановились мы в бывшей резиденции шаха — место очень красивое, зелень, дворец, бассейн. Жили в больших землянках. Я взял только отдельные боевые эпизоды, они скорее похожи на доне¬сение. В них моя память. Где сейчас мои боевые товарищи? Куда занесла их судьба?…